Мифуне прикасается кончиками пальцев к лезвию. Этот адский клинок выглядит холодным как лед, но металл жжет его пальцы, и нестерпимо хочется оторвать руку, да вот только никак. - Тебе не больно? - воздух тяжело свистит, и в следующий миг рядом с ним уже сидит девушка, не тоненькая и изящная, а девушка – есть за что подержаться, и рукой она трогательно придерживает сползающую с груди простыню. - Нет, - ему и правда не больно, только ладонь горит, и когда он на нее смотрит, то удивляется тому, что нет никаких ожогов. Она не его, и прикасаться можно только вот так вот – к голой коже, потому что Мифуне не нравится, когда на ней что-то есть, потому что и так слишком сложно, зачем все усложнять одеждой. - Мне скоро идти пора, - немного виновато говорит Цубаки и вновь простыню подтягивает, смущаясь своего положения. - Пойдешь, - кивает Мифуне и берет ее за руку. Простыня падает на кровать, девушка заливается краской, и притягивая Цубаки к себе, мужчина держит в памяти то, что у них есть совсем немного времени.
Мифуне прикасается кончиками пальцев к лезвию. Этот адский клинок выглядит холодным как лед, но металл жжет его пальцы, и нестерпимо хочется оторвать руку, да вот только никак.
- Тебе не больно? - воздух тяжело свистит, и в следующий миг рядом с ним уже сидит девушка, не тоненькая и изящная, а девушка – есть за что подержаться, и рукой она трогательно придерживает сползающую с груди простыню.
- Нет, - ему и правда не больно, только ладонь горит, и когда он на нее смотрит, то удивляется тому, что нет никаких ожогов.
Она не его, и прикасаться можно только вот так вот – к голой коже, потому что Мифуне не нравится, когда на ней что-то есть, потому что и так слишком сложно, зачем все усложнять одеждой.
- Мне скоро идти пора, - немного виновато говорит Цубаки и вновь простыню подтягивает, смущаясь своего положения.
- Пойдешь, - кивает Мифуне и берет ее за руку. Простыня падает на кровать, девушка заливается краской, и притягивая Цубаки к себе, мужчина держит в памяти то, что у них есть совсем немного времени.